• Главная
»
• Оккультные
»
• Неоязычники
»
• Отзыв относительно неоязыческих и теософских элементов в историографических и публицистических работах Г. А. Климова

Отзыв относительно неоязыческих и теософских элементов в историографических и публицистических работах Г. А. Климова - 15.06.18

Оглавление

• Цели и задачи отзыва.
• Альтернативная историография Геннадия Климова.
• Современное неоязычество как идеологическая основа трудов Геннадия Климова.
• От историософии к неоязычеству?
• Ученые на страже неоязычества?
• Возможно ли славянское язычество сегодня?
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
• ПРИЛОЖЕНИЕ: анализ труда «Гиперборея. Скрытая страна Ариев» (2010).

Цели и задачи отзыва

Скурлатов, Богумил Голяк, Жарникова, Юрковец, Орешкин, Гриневич, Гусева, Миролюбов, Тороп, Тюняев, Ташкинов, Семира, Виташ, Волков, Волынский… Это лишь малая часть того массива прямых или опосредованных идеологов современных неоязыческих движений. И именно этих авторов так увлеченно компилирует Г. А. Климов, при этом идентифицируя себя как христианин.

Представленный отзыв будет сосредоточен на выявлении неоязыческих и теософских элементов в историографических и публицистических работах Г. А. Климова. Репрезентируя себя православным христианином и часто обращаясь в своих историософских измышлениях к истории Церкви, Г. А. Климов в действительности осуществляет скрытую индоктринацию читателя в современные неоязыческие идеологемы (т. наз. «славяно-арийский миф»). Также работами Климова приносится несомненный образовательный вред, ведь он апеллирует к неакадемическим историческим гипотезам (к примеру, «арктическая теория происхождения ариев»), непосредственно связанным с современными неоязыческими мифологемами.

Следует отметить, что это далеко не первый опыт экспертного заключения относительно мировоззрения и авторской чистоплотности Г. А. Климова. В 2009 году преподавательским коллективом филфака ТвГУ представлено заключение с целью выявления степени оригинальности текстов книг Г. А. Климова "Рождение Руси" и "История Европы: Ось времени" и их «соответствия нормативным требованиям академической науки и нормам законодательства Российской Федерации об авторских и смежных правах». Экспертным заключением обнаружены «заимствования позволяют судить о плагиате или выпуске чужих произведений (частично) под своим именем; дают веские основания говорить о систематической практике нарушения авторских прав путем присвоения авторства (плагиата), предусмотренного частью 1 статьи 146 УК РФ».

Нас же в данном анализе будет интересовать не сам факт незаконных заимствований Г. А. Климова, но содержательный аспект этого плагиата, само направление популяризируемых идей. Хотя чудовищный плагиат Г. А. Климова и является свидетельством исследовательской нечистоплотности автора, Церковь более всего настораживают те идеи и мифы, которые распространяет «автор» через свои книги и статьи.

Альтернативная историография Геннадия Климова

Труды Геннадия Климова являются пропагандистским смешением тем расового превосходства (русские как нация, неограниченная времен и пространством), параноидальной конспирологии (заговор академической науки против «русского мифа»), некоего национального возрождения (возвращение русских богов). Популяризируется идеологема «русского мифа», по которому история русских и их культуры удлиняется на многие тысячелетия, а ареал их влияния расширяется до масштабов всей Евразии. Славяне обретают себя на колоссальных территориях и наблюдаются из глубокой древности. Как такое возможно при утверждении официальной историографии о зарождении русской государственности в 9 – 10 вв. в пределах немаленькой, но ограниченной, территории Восточной Европы? Методика проста: искусственное и безапелляционное отождествление славян с древнейшими историческими народами, используя не верифицируемые (не проверяемые) способы аргументирования (дилетантская этимология, фальсификация источников, народная археология и пр.). Поэтому нет ничего удивительного, когда при чтении работ Климова мы сталкиваемся с самыми неочевидными примерами идентификации древних русских с троянцами, скифами, готами, этрусками и пр. Причем автор-популяризатор не утруждает себя массивом доказательств: допустим, античную Трою стоит называть славянской по причине свидетельств «Слова о полку Игореве» о «веках Траяновых» и т. д. Еще русский литератор Е. И. Классен[1] довел подобную технику до сюрреалистических картин, на полотнах которых соседствуют русские защитники Трои с русами царя Соломона, заполняя славянами Геродотову Скифию.[2] Важны и филологические штудии, где все рунические памятники объявлены славянскими, а санскрит отождествлен со старославянским. Кстати, именно современные националисты-неоязычники (журнал «Волхв») возобновили интерес к подзабытым гипотезам Классена.

Идея «универсализации» русских, или распространения славян повсюду и во все эпохи, сама по себе не нова и восходит к дореволюционным литературным опытам. Альтернативная генеалогия «русского народа» появилась в 18 веке в рамках т. наз. «славянской школы»[3], где были выдвинуты основные идеологические принципы не только неклассической историософии, но и заложены основы будущих неоязыческих систем. Можно констатировать ее теоретическое родство с т. наз. «арийским мифом», утверждающим господствующую роль «арийцев» в образовании человеческой цивилизации. Этот этнос, как архаичный культуртрегер, обладал особым креативным потенциалом, осуществляя победоносные войны, захватывая новые территории и оцивилизовывая местное население. Еще знаменитый Гердер считал, что любой древний народ рефлексирует себя как нацию «перворожденную» и претендует на то, чтобы быть колыбелью человечества.

Рассматривая эти гипотезы, мы сталкиваемся с методологическим нонсенсом, указывающий на стратегию мифотворчества. Ведь изначально существует бездоказательный постулат доисторического происхождения славян и их цивилизации, который подкрепляется подбором фактов и свидетельств из обширного свода гуманитарных и естественнонаучных дисциплин. Цель, как бы предзаданная, оставляет за автором полную свободу действий в выборе средств и методик. И чем массивнее и эрудированнее результат этих поисков, тем сильнее восприятие и отдача от потенциального читателя. Многие из мифотворцев, кроме того, апеллируют к «интуитивному» методу исторического познания. Как мы знаем из прошлого, интуитивизм и почвенничество были методологической опорой нацистских историков. Внешне ограждая себя от термина «фашизм» и прославляя победу в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг., Геннадий Климов тем не менее использует в своих трудах расовые и антропологические теории времен нацизма (к примеру, заимствование пространных пассажей из работ Г. Ф. Гюнтера.[4].

Распространяется мифологема, которая не просто подминает под себе известные исторические факты, но и создает новые. Отсюда такое громадное число подделок и исторических фальсификатов, введённых в культурологический оборот воинственными дилетантами за последние три десятилетия. Очарование образом дохристианской языческой Руси, имеющим крайне скудный набор исторических свидетельств, подталкивает исследователей к смелым реконструкциям прошлого, искусным фантазиям и домысливаниям. Сам Климов рассматривает научно-исследовательскую работу как туристические поездки по области (археологическое любительство)[5], кабинетные посиделки с упражнениями по «народной» этимологии (филологический дилетантизм). Эта деятельность происходила в плоскости т. наз. «популярной археологии», направлением интересующимся историческими дисциплинами, но необременяющими себя строгостью научных методик. Это движение можно рассматривать в русле «развлекательной историографии», где сенсационный или интригующий эффект важнее соответствию исторической истине. А на выходе эклектика из популизма, дилетантизма, наукообразности, вульгарного «демократизма».

Популяризируемая Г. А. Климовым концепция относится к весьма распространенному сейчас «неоязыческому националистическому дискурсу». Этот дискурс в широком смысле принадлежит секулярным модернистским мифологемам. Подобное мифотворчество стало актуальным в 17 – 18 вв., в период заката монархического абсолютизма и зарождения национализмов. Националистические мифы прошлого и настоящего остаются на идентичном уровне слабой верификации, то есть крайне низкой степени научной доказательности. Поэтому какие-то дискуссии с подобными концепциями крайне затруднительны, ведь они отвечают научным стандартам 18 века, стандартам, как многие понимают, давным-давно устаревшим.

Хотя многие националистические писатели осознавали мифологичность собственных построений, облекая их в более приемлемые для социума художественные формы, они декларировали существование «аутентичной истории». То есть история легитимируется не соответствием фактам или свидетельствам истины, а силой патриотизма. Поэтому вполне объяснимо, что трактаты неоязыческих националистических авторов переполнены домыслами и патриотической фантазией, когда всевозможные цивилизационные достижения приписываются одной нации, в данном случае русской. Мы понимаем, что подобный подход приносит скорее вред, чем пользу, даже в том самом, патриотическом смысле.

В целом мы наблюдаем весьма странные взаимоотношения современных мифотворцев с академической наукой. С одной стороны, классическая наука резко критикуется за «узость» и материалистичность, «холодную безнравственность» и отсутствие гуманизма, ей присваиваются некие ограниченные этнические черты (допустим, в негативистской фразировке «иудео-материалистическая наука» явно проглядывается антисемитизм). Кроме того, историческую науку советского времени дискредитируют за идеологический пресс государства, отрицают ее реальные достижения. Но с другой, в построениях мифологем активно используются научные схемы, выборочно употребляются научные методики, да и в целом мифотворцы апеллируют к научным знаниям. За внешней противоречивостью прячется утилитаристский подход мифологической картины мира по отношению к светскому научному инструментарию. Многие мифотворцы двигаются в русле научного популизма, где отдельные научные методы используются для достижения заданных мифологических целей.

Современное неоязычество как идеологическая основа трудов Геннадия Климова

Русский национализм современного типа развивался параллельно с феноменом русского неоязычества; националист обязан стать язычником, по утверждению современных идеологов этнонационализма. Оба этих явления свою подоснову находили в «славяно-арийской» мифологеме. Ведь «русский националист может быть только поклонником родной веры, веры в своих русских богов».[6] Русский национализм становится как шовинистическим инструментом, так и декларацией местных традиций, региональной идентичности.

От историософии к неоязычеству?

Русские неоязыческие националисты всячески используют историософские образы «Гипербореи», «Атлантиды», «Золотого века», говоря об истоках человеческой цивилизации. И это неслучайно. Неклассическая историософия, т. наз. «альтернативная история», и подобные им феномены стали фактором зарождения неоязыческих концепций.

В современности первым миф о воинственных гипербореях стал культивировать Ф. Ницше, связывая его с собственным идеологическим конструктом, мифом о сверхчеловеке. Именно ницшеанские образы гипербореев и арийцев в дальнейшем стали использоваться нацистскими идеологами.[7] Французский эзотерик 19 в. Луи Жаколио сконструировал миф о древнейшей теократии под названием Асгартха (располагавшейся на территории Индии), завоеванной впоследствии арийцами, и являвшейся мифологическим источником иудейской и христианской традиций. Эта концепция оказала ключевое влияние на классическую теософию и т. наз. «арийское христианство». Немецкие ученые Гёррес и Крёзер фиксировали влияние брахманизма на иудаизм. Французский эзотерик Фабр д’Оливе локализовал арийскую родину на полярном материке Арктиде (Арктогее), основываясь в своей реконструкции на «бореальную» гипотезу Ж.-С. Байи, утверждавшего факт зарождения человеческой цивилизации с Крайнего Севера.[8] Французский оккультист Александр Сент-Ив д’Альвейдр одухотворил этот миф, локализовав Асгартху под землей и сделав ее доступной для восприятия лишь избранным.[9] Все же гипотеза о северной прародине арийцев и как следствие всей человеческой цивилизации стала господствующей среди эзотериков. Американский писатель У. Ф. Уоррен поместил родину первых (допотопных) людей на Северном полюсе.[10] Б. Г. Тилак в своей книге «Арийская прародина в Ведах»[11] доработал данную теорию ради подтверждения древности ведических ариев. Именно в Ведах Тилак находил косвенные свидетельства северной родины брахманов-ариев. Стоит отметить, что в изложении Тилака эта мифологема стала одной из центральных во многих современных неоязыческих группах. Е. П. Блаватской[12] эти мифы были окончательно доработаны и систематизированы. Превознесение «арийцев», ведизма, брахманизма, санскрита, катастрофизм, «смена рас», введенные классической теософией через Блаватскую, стало впоследствии общим местом для современных неоязычников и представителей иных НРД. Завороженность «религиозным арийством» в 19 в. приняла устрашающие формы; знаменитый идеолог расизма Х. Чемберлен постулировал «арийскую природу» Иисуса Христа и декларировал существование «арийского христианства», искажаемого в течение истории иудаизмом.[13] Впоследствии концепция «арийского христианства» станет фундаментом этического и религиозного ревизионизма, той пограничной зоной, с которой произошел сдвиг к неоязыческим системам. Такие закономерности явственно проявились в жизнеописаниях нацистских идеологов (Людендорф, Розенберг). Один из главных идеологов «арийского мифа» Гвидо фон Лист придал классической теософии расистский привкус, выставляя в авангард человечества «ариогерманцев». Используя эзотерические максимы, подбирая удобные данные из археологии и топонимики, обращаясь к образности фольклора, Лист находил потаенные смыслы, превозносившие «ариогерманцев». Лист обратил особое внимание на феномен рунической письменности как доказательства дохристианской цивилизованности предков немцев. Также он вывел принцип троичности как важнейших из столпов древнеарийского мировоззрения (теологические, социальные, метафизические триады).[14] Важно, что все эти исследовательские ходы были в дальнейшем использованы славянскими неоязычниками, авторами «славяно-арийского мифа».

Львовский довоенный неоязычник В. Шаян, определивший концепции многих современных российских неоязычников, в своей религиозной системе делал акцент на триаде Правь-Навь-Явь. Кроме того, один из самых скандальных и известных фальсификатов, «Влесова книга»[15], утверждает трехчастную структуру мироздания из тех же категорий: Явь (мир материального), Навь (мир потустороннего, духовного), Правь (мир законов). «Влесова книга» интересна не только самобытной и сфальсифицированной языческой теологией; она стала эксклюзивным памятником антихристианской идеологемы и стала любимым чтивом большинства националистов и неоязычников. Довольно неожиданно «Влесова книга» заполнила лакуну дохристианской истории Руси для неоязычников.

«Влесова книга», как считает большинство ученых исследователей, была сфальсифицирована русским писателем-эмигрантом Ю. П. Миролюбовым[16]. Как таковой ее стиль «дилетанта, старающегося писать, как древние» быстро выдает подделку. Сам Миролюбов в своей концепции также придерживался центрального значения указанной триады, но соглашался с критиками, не находившими эту неоязыческую троицу в древних верованиях. Миролюбов также старался следовать традиционному теософскому утверждения о значительном влиянии индуистских Вед на славянское язычество.

Миролюбов не пошел по пути жесткое конфронтации язычества и христианства, свойственной многим современным неязыческим группам, но придерживался принципов теософии и «арийского христианство», усматривая элементы «ведизма» в раннем христианстве, или древних славянских культов в православии. То есть реально зафиксированный учеными историками феномен двоеверия на русской земле Миролюбов воспринял как свидетельство сохранения языческих традиций и надеялся на возможность «восстановления прошлого».

Климовым не раз обозначается резкое неприятие современного русского Православия в качестве национальной ценности и постулируется существование некоего реконструированного славянского «православия» (славящие Правь), исключая его классическое христианское истолкование. В своем понимании соотношения архаичного славянского язычества с православием Климов скорее всего исповедует «мягкое язычество», готовое идти с православием на мировую ради торжества «русскости».

Теологическая тройственность славянского неоязычества параллелизуется с социальной, этнонациональной. Русский народ идентичен восточному славянству и состоит из трех национальных компонентов: великороссов, малороссов и белорусов. В силу приверженности их различным христианским конфессиям (униаты, православные, католики, протестанты) наблюдается идеологический раскол внутри «русского народа». Такие мировоззренческие разрывы негативны и не способствуют возвышению «русского народа», но, по мнению современных националистов, возвращение к истокам славянского язычества даст стимул к восстановлению идейного единства.

Вообще такой акцент на тройственности русского народа свойственен современным язычникам: «На Руси сегодня, как и тысячи лет назад, три царства – Белоруссия, Россия и Украина». И это неудивительно, ведь ученик Шаяна, Ю. Г. Лисовой стоял за мировоззрением о троичности русской нации. Сама по себе эта теза неплоха, но у неоязычников она связывается с преодолением религиозного раскола и возвращению к русским богам. Интересно, что именно украинские идеологи неоязычества первой половины 20 в., такие, как Шаян, Лисовой, Силенко, построив историософскую и вероучительную систему неоязычества, определили принципы и фундамент будущих российских неоязыческих движений. Все то, что вышеупомянутые идеологи декларировали относительно древних украинцев («русь», «ориане»), впоследствии было заимствовано отечественными «реконструкторами» язычества.

Климов активно использует, как и многие современные язычники, астрологическую хронометрию. К примеру, продолжительность одного зодиакального периода равна 2160 годам, а соответственно целостная зодиакальная эпоха, состоящая из 12 частей, равняется 25920 годам.[17] Такая хронометрия взята опосредованно у британских эзотериков 19 века, которые сами ничего не выдумывали, а заимствовали индуистскую традицию глобальных циклов по 8640 лет (каждый цикл разделен на четыре эпохи равной 2160 годам). Стоит отметить, что астрология и теософия дают самые разнообразные по продолжительности времени сакральные периоды. И все они не имеют никакого отношения к славянской мифологии. Надо сказать, что само понятие цикличности и периодичности восходит к традиционным вероучениям (к примеру, индуизм). Многим современным неоязычникам, претендующим на традиционные взгляды, свойственно оценивать историю не с «линейной» точки зрения (свойственно европейскому мышлению, использующему категории эволюции и прогресса), а с циклической, как смена эпох и периодов. Интересно, что движение Нью Эйдж, из которого выходят многие неоязыческие группы, одним из важных характерологических признаков имеет сложную систему хронологии. Причем эта концепция оперирует важными вероучительными заключениями; к примеру, Нью Эйдж утверждает, что современность попадает на переходный период смены эпох. Подобные утверждения довольно быстро стали объектом поп-культуры. Период расцвета Римской империи и возникновения христианства связан с началом эпохи под знаком Рыб.^[18] Как мы знаем, Рыба является древним христианским символом. В настоящее время человечество находится на стыке Эпох Рыб и Водолея, что является для астрологов иллюстрацией смены христианской парадигмы на новую.^[19] Славянские неоязычники используют это астрологическое представление для доказательства скорого возвращения «родных русских богов» при наступлении эры Водолея.

Подбор источников и литературы у Геннадия Климова довольно беспринципный. Его мало интересуют вопросы подлинности текстов, иначе он бы вряд ли ссылался на «Родовую кладь Голяковых» (совершенно безумный беллетризованный фальсификат Богумила) или «Влесову книгу». Фольклор, будучи в действительности сложной, межкультурной, открытой, постоянно меняющейся системой, для него незыблемый свидетель архаичных времен и последняя инстанция языческой истины. Вообще религиоведческие выводы на основании фольклора можно считать «высшим пилотажем» для исследователя и требуют использования многообразия научных методик. Для многих неязычников же фольклор содержит исключительно «чистые» повествования, восходящие к первичной традиции. Таким образом, неудивительно, что мы сталкиваемся сейчас с самыми разношёрстными с точки зрения содержания неоязыческими группами, но при этом они обладают идентичными свойствами, являясь эклектичными образованиями, смесью «разновременных и разнокультурных напластований». Все эти фундаментальные недостатки не мешают современным неоязычникам считать себя претендентами на раскрытие древней славянской традиции. Там, где сугубо научными методиками пренебрегают, возникает акцент на интуиции, внутреннем знании, откровении. Для Геннадия Климов, там, где не идет речь о буквальных заимствованиях, характерна народная (дилетантская) этимология, абсолютное непонимание архаичных топонимов и этнонимов, неадекватное обращение с фольклорными и историческими источниками.

Ученые на страже неоязычества?

К сожалению, не только откровенные эзотерики и теософы повинны в образовании неоязыческих структур. Концептуально обогатили славянское неоязычество и известные как дореволюционные, так и советские ученые: Иловайский, Рыбаков, Трубачев, Гусева, Жарникова.

Известно, что классический труд Б. Рыбакова «Язычество древней Руси» (1987)[20] был довольно умозрительной реконструкцией дохристианских верований славян, став одним из главных источников многочисленных построений современных неоязычников. Кроме того, Рыбаков защищал ненаучную концепцию происхождения славян от скифов и принадлежности скифских легенд славянам, что свойственно неоязыческой историографии. Небольшие, ненамеренные искажения в трудах авторитетного ученого могут быть серьезной опорой для националистических или неоязыческих фантазий. Рыбаков был «русским националистом… ультра-патриотом»[21], превознося русских, преувеличивая их заслуги в ущерб соседям. По смерти Рыбакова выходила брошюра неоязыческих общин, которые отмечали заслуги Рыбакова в «возрождении… родноверия».

Многие профессиональные археологи создавали поводы для развития неоязыческого дискурса просто исходя из личных амбиций. Знаменитый Аркаим, памятник среднего бронзового века, находка археолога Г. Б. Здановича, не имел бы того культового в масс-культуре статуса, если бы не неоязыческие характеристики, которые ему были вскоре после находки присвоены. Через СМИ Аркаим стал гордостью русских националистов и местом паломничества множества неоязычников. Аркаим как символ русской славы.[22]

Другой известный ученый, лингвист О. Н. Трубачев ввел другую важную для современных неоязычников гипотезу, утверждение о родстве славян и индоариев в Северном Причерноморье. Сам тезис был не новым и задолго до Трубачева декларировался теософами, но не имел подобия научной доказательной базы. Трубачева также двигала чувство национальной реабилитации славян, принижавшихся западными концепциями.

Известный индолог Н. Р. Гусева стала главным идеологом концепции арийских корней духовных представлений славян.[23] Фиксация языкового родства между индоариями и восточными славянами привела в дальнейшем к многочисленным дилетантским опытам по сравнительному языкознанию, доказывая близость лексем из санскрита и русского (ученица Гусевой, С. Жарникова). Поэтому не кажется странным, что впоследствии именно Гусева солидаризировалась с дилетантскими опытами Гриневича в выявлении «праславянской письменности». Как мы знаем, никто из научного сообщества концепцию Гриневича не поддержал, но она нашла настоящую поддержку в среде неоязычников.

Рассуждения Гусевой о «ведизме» славян, формировании индоевропейской общности в Арктике в дальнейшем имели множество адептов, среди которых надо выделить вологодского этнографа С. В. Жарникову. Родину индоевропейцев Жарникова локализовала на Русском Севере, тем самым лишь уточнив и конкретизировав с этнографической позиции гипотезу Гусевой.[24] Но именно суждения Жарниковой о приходе индоевропейцев из приполярных стран и «ведизме» русских стали достоянием СМИ и поп-культуры через тематические репортажи, интервью, ток-шоу. Думается, именно посредством профанирующих лозунгов в СМИ, а не через наукообразные монографии Жарниковой, которые были еще перенасыщены узкоспециализированными этнографическими данными, Геннадий Климов познакомился с этой теорией.

Сама история неоязыческих идеологем показывает, что самыми успешными деятелями в процессе формировании и распространении новых религиозных систем были не специалисты, а популяризаторы, толкователи энтузиасты, журналисты, оперирующие простым бытовым языком и выстраивающие примитивные логические связи. Неоязыческие концепции находят большую лояльность среди условного класса со «средней грамотностью» и делают ставку на интеллектуальный популизм, пропагандистские техники в СМИ. В итоге неоязычество – это тот продукт, который не может быть полностью примитивным, что его естественно отдаляет от славянского архаичного первоисточника (факт примитивности восточнославянских дохристианских верований несомненен), но и неспособен двигаться в плоскости «высоколобового» интеллектуализма, что объясняется высоким порогом вхождения.

Возможно ли славянское язычество сегодня?

Славянская мифология не имеет единого реестра божественных имен и персонажей. Все ныне существующие иерархии, списки, классификации, введенные даже профессиональными историками или экспертами-религиоведами, имеют характер явно умозрительной реконструкции. Более того, можно констатировать очень неоднородный с локальной точки зрения, а также предельно дискуссионный с позиции исторической надежности, набор источников. Многообразие «малых» источников^[25] дает массу вариаций относительно целостности славянской мифологемы. Единая славянская мифологическая картина и ее конструирование уже само по себе современный миф. Все дошедшие до нас историографические и религиоведческие заключения являются продуктом т. наз. «кабинетной мифологии», сферы, отдаленной от первоначального Источника минимум на несколько ступеней.

Проблема славянской мифологии как научной дисциплины фундаментальна, ведь собственно существование славянских мифов поставлено под вопрос. Письменных свидетельств теории и праксиса дохристианского славянского язычества тех времен не существует. В этом и заключается смысл славянской мифологии, в отсутствии первоначальных мифов и ритуалов как объекта изучения. Поэтому славянская мифология развивалась и развивается в плоскости бартианского «метатекста», где исконная традиция утрачена навсегда и является результатом реконструкций с вторичными или косвенными данными, оставаясь игрой интерпретаций отрывочных и субъективных свидетельств средневековых полемистов.

Здесь мы сталкиваемся с примечательным гуманитарным феноменом «отсутствующего бытия». Вряд ли кто-то сомневается в существовании дохристианских языческих культов у славян. Но это существование можно назвать иллюзорным, поскольку не сохранился не только сам феномен, но и его следы. Оставшиеся отсылки к существованию язычества столь фрагментарны, ненадежны и большей частью выдуманы, что вызывают сомнения относительно научных суждений по сему поводу. Такая скептическая позиция, восходящая к трудам слависта А. Брюкнера (19 в.), ставит под вопрос саму возможность функционирования славянской мифологии как дисциплины, по причине оперирования по большей части ошибочными свидетельствами и недостоверными данными. Но позиция крайнего научного скептицизма в отношении славянской мифологии привела к неуместной реакции, а именно включению локальных фольклорных данных как равноправного мифологического источника. Атака на скептицизм была инициирована Романом Якобсоном, призывавшим расширить используемый массив данных за счет фольклора, лингвистики, топонимики, археологии, а не ограничивать себя узким сводом письменных источников историографии. Хотя акцент на технике комплексной реконструкции и возник в профессиональной среде, в дальнейшем он стал активно применяться пестрой массой любителей, дилетантов, профанов.

Подлинная традиция язычества в современных условиях не способна существовать по нескольким причинам. С точки зрения лексики и понятийного аппарата неоязычество весьма сильно отличается от сохранившихся традиционных языческих течений (индуизм, сохранившиеся архаичные культы). В неоязычестве ощутим вклад современного секулярного знания, технических и социологических наук. Секулярные понятия, как, к примеру, «расовая чистота» или «этнонационализм», просто не могли существовать в мировоззрении родоплеменных обществ, к которым и относилось классическое язычество. Также совершенно понятен социальный разрыв, существующий между стандартными носителями неоязыческого миропонимания, жители мегаполисов, обитателями городской среды, и адептами классического язычества, то бишь представителями родовых общин. Конечно, среди современных городских неоязычников существует склонность к социальному изоляционизму и радикальному групповому мышлению (приверженность субкультуре), но, чаще всего, такие тенденции заключены в пределах урбанистического контекста. Что нас переносит к другому несоответствию в неоязыческих системах; их отрыв от традиционного социального уклада, образа жизни. Возникает странный типаж современного техно-обывателя с архаичным мышлением и примитивной религиозной картиной мира. Кроме того, критика научного мышления современными неоязычниками, взращенная, например, экологизмом, оказывается внутренне противоречивой, ведь основные исторические свидетельства о традиционных культурах пришли к нам из научной среды, стараниями археологов и историков. Стоит напомнить и о полной искусственности ритуальной компоненты неоязычества; часто это фантазирование и компилирование на тему ритуализма классического язычества. То есть отдаленность неоязычества от предполагаемого религиозного предка радикальна и доказательно обусловлена словесными, обрядовыми, общественными и пр. факторами.

Многие современные светские исследователи несколько пренебрежительно оценивают социальный и политический потенциал неоязыческих форм религиозности. Для них светский национализм не нуждается в подпорке религиозности, еще к тому же максимально осовремененной, о чем говорит сам формат неоязычества. Но именно в этой осовремененности и кроется социальная опасность неоязыческих течений. Их произвольное конструирование позволяет сообразовываться с актуальными формами социальной активности, отсюда востребованные в настоящем экологические, этнические, субкультурные черты, присутствующие в неоязычестве. В действительности здесь наблюдается обратный эффект; многие неоязыческие религиозные культы возникали именно из молодежных субкультур (к примеру, поклонники средневекового фэнтези, «толкиенисты»). И такие закономерности говорят многое относительно природы современного неоязычества.

Поэтому пренебрежительное отношение светской науки не совсем оправдано, так как здесь забывается тот эффект политической и социальной активности, который способна производить система неоязычества. Кроме того, если подойти к неоязычеству с генеалогической точки зрения, то несомненно, что его происхождение связано с культивированием на Западе в 60-е гг. «новых религиозных движений» (НРД). В данном случае феномен славянского неоязычества множество вещей роднит с «шестидесятническим» неоиндуизмом, то есть современными прочтениями индуистских мифологем. При этом между ними существует одно фундаментальное различие; если неоиндуисты адаптируют под западное мышление еще живую религиозную традицию Востока, то славянские неоязычники, не ограниченные в своих фантазиях религиозной действительностью, занимаются не адаптацией, а произвольным конструированием мифологических форм. Тем не менее, оба направления осуществляют сходную функцию, пытаясь заменить традиционные христианские ценности, почему-то кажущиеся несправедливыми и архаичными, новой социокультурной и этической системой. Если посредством неоиндуизма происходит рецепция традиций индуизма и иных восточных религий, то в случае с славянским неоязычеством мы сталкиваемся с эклектичной подборкой норм и установок, историософским фантазированием.

Проблема в отношении НРД заключается в их крайне расплывчатой мировоззренческой системе. В этих движениях практически отсутствуют организационные и вероучительные критерии, присущие традиционным религиям. За мировоззренческую основу берутся самые разнообразные священные тексты, религиозные положения которых часто противоречат друг другу, что наводит на мысль о конструировании эклектичной системы взглядов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Националистический неоязыческий проект имеет ныне определенную медийную силу не только по причине социальной нестабильности и господствующего мультикультурализма. Одним из главных факторов такого необычного медиа возвышения стал беспрецедентный массив участников-дилетантов в дискуссионном поле историографии и религиоведения. Геннадий Климов – это региональное пятнышко этого всероссийского феномена полемических площадок, на которых решаются исторические проблемы, ведутся спекулятивные диспуты о судьбах России. Эти дискуссионные площадки не ограничены методичностью и строгостью научных суждений, а напротив перенасыщены самыми экзотичными и скандальными гипотезами, ведь на подобных форумах нет регламентирующих принципов, но приветствуется читательская лояльность, завлекательность, экстравагантность суждений, патриотический пыл. Масс-культура наступает на границы науки, пытаясь отнять чужие территории; это как раз касается столь скудной по источникам и свидетельствам дисциплины как история Древней Руси. Масс-культура как бы утверждает: мы не намеренны терпеть серость, строгость, взвешенность, серьезность академической науки, мы берем инициативу в свои руки!

Какова писательская методика Геннадия Климова? За основу берется чужая статья, разрываемая на многочисленные пассажи. В дальнейшем она используется как собственный контент, причем в самом чужеродном тематическом контексте. Кроме того, в заимствованных пассажах Климов делает минимальные авторские изменения, но такая незначительная подмена способствует постепенной окультистской индоктринации читателя. Научный характер первоисточника полностью искажается непонятными вставками, имеющими оккультистское или неоязыческое происхождение. Стандартная профессиональная научная статья, ее академические достоинства используется для потаенного введения в историческую дисциплину фэнтезийного элемента. Одна из основных методик: инородная дилетантская вставка в общую канву заимствованной профессиональной исторической статьи.

Произведения Климова – это поток бессистемных мыслей, фактов, инвектив, сравнений, более всего напоминающий произведения, созданные сюрреалистами по критерию «автоматического письма». То есть все, что приходит в голову, объединено смутной националистической интенцией. Работы Климова не подкрепляется честностью библиографического аппарата и ссылками на источники. Климов все прочитанное и усвоенное считает своей интеллектуальной собственностью.

ПРИЛОЖЕНИЕ: анализ труда «Гиперборея. Скрытая страна Ариев» (2010)

В качестве иллюстративного примера, более фактурно отражающего целостную оценку работ Геннадия Климова, представим небольшой анализ труда «Гиперборея. Скрытая страна Ариев» (2010)[26].

Статья «Климов Геннадий Александрович» имеется в такой популярной интернет-энциклопедии, как «Фрикопедия». Этот Интернет-ресурс посвящен разоблачению самых разнообразных проявлений Лженауки. К сожалению, статья, посвященная Климову, крайне скудная и не информативная, в ней отсутствует комплексная критика и наличествует лишь парочка оценочных суждений «фолк-исторические и лингвофрические идеи», не раскрывающие саму концепцию. Скромность критики объясняется региональным характером и компилятивностью теоретических измышлений Климова, о чем будет сказано ниже.

Уже начальная часть первой главы под названием «О живой и мертвой воде» ярко раскрывает нам писательский метод Климова, заключающийся в откровенном плагиате. На протяжении всей главки мы встречаем заимствованные пассажи из ЖЖ-поста «О некоторых проблемах исторической науки в современной России». Причем, интересно, что первоисточник, это «профессиональный историк, занимаюсь изучением истории древних славян и домонгольской Руси», борющийся с явлением «воинствующего дилетантизма», т. наз. «исторического фричества»[27] в историографии, представителем которого и является сам Климов. Три поста в ЖЖ-блоге Взгляд историка Древней Руси посвящены именно оценке «исторического фричества». Любопытно, что данные критические тексты, направленные на искоренение исторического дилетантизма, Геннадий Климов, будучи дилетантом, заимствует и использует, как прямую авторскую речь, как собственную оригинальную рефлексию относительно состояния историографии в современной России.

Климов ворует цитату из обозначенного выше ЖЖ-поста, ни ссылаясь ни на пост, ни на первоисточник. И это в заглавной, фактически вводной главе?! Я думаю, и в самом макабрическом кошмаре указанные профессиональные историки не встретили бы такую абсурдную ситуацию, когда их текстуальные пассажи воруют для размышлений о мифической Гиперборее.

Как типичный эзотерик, Климов критикует марксизм. И все же одну максиму марксизма-ленинизма «Каждая кухарка должна научиться управлять государством» автор неумело пытается воплотить в жизнь. Бывший мастер на заводе претендует на роль «Сотера» глобальной историографии. Создаётся образ воинствующего дилетанта.

Какова преимущественно писательская методика Геннадия Климова? За основу берется чужая статья, которая разрывается на многочисленные цитаты и пассажи, и в дальнейшем бесстыдно используется как собственный контент, причем, что интересно, в самом чужеродном тематическом контексте. Парадокс, но факт: буквально выдернутые пассажи из блог-поста на тему методологической проблематики современной историографии используются как преамбула к оккультному экзерсису.

Сворована даже воображаемая бытовая речь, отражающая дискуссию между историческими школами. Ладно, было бы это тонкое воровство идей и мыслей, было бы трудно доказать момент плагиата. Но когда присваивается буквально, построчно авторский публицистический стиль, предполагающий определенный эмоциональный и стилистический окрас? Это выглядит более чем беспардонно и странно, учитывая заявленные амбиции псевдо-автора.

В подобной методике полного плагиата есть нечто, простите за выражение, «магическое»; в том смысле, что Климов все прочитанное и его заинтересовавшее считает своей интеллектуальной собственностью, присваивает себе.

Бывает автор чистосердечно признается в заимствованиях, что не подкрепляется честностью библиографического аппарата и ссылками на источники.

Климов как поклонник «альтернативной истории» и завзятый оккультист использует полемику между официальными историческими школами как некое доказательство кризиса современной историографии, что в корне неверно.

Поток бессистемных мыслей, фактов, инвектив, сравнений, более всего напоминающий произведения, созданные сюрреалистами по критерию «автоматического письма». То есть все, что приходит в голову, объединено смутной русофильской интенцией. Дилетантское обвинение Кармазина в фальсификации истории выявляют истинную природу последующих «исторических» изысканий. Одним словом, типичное проявление современного «воинствующего исторического дилетантизма».

Первые же абзацы текста возводят к типичным утверждениям из идеологии Нью Эйдж. Особенно стоит уделить внимание на следующие термины и фразеологизмы: «нового синкретического знания», «новая эра Водолея». Или к примеру, возьмем фразу «краеугольный камень новой планетарной идеологии»; здесь распространенный библейский эвфемизм совмещается с некоей категорией из русского космизма. «Дает понимание того, что все четыре мировые религии — христианство, ислам, буддизм и иудаизм — части целого религиозного знания, дополняющие друг друга». Вульгарный экуменизм, с которым так неистово боролся отец Серафим (Роуз): к примеру его книга Православие и религия будущего. (М., 1991.). «Трансформация сознания». Данное понятие имеет сугубо эзотерическое происхождение, особенно если оно употребляется в контексте изучения религий. Это понятие является центральным в такой не академической дисциплине как «трансперсональная психология» Станислава Грофа.

Глава «Письменные памятники гиперборейцев» использует вырванные из контекста и перемешанные пассажи из Юрковец В. П. Лабиринты преданий.[28] Юрковец – лингвофрик с историческим уклоном, специализируется на расшифровке древних надписей, используя методики П. П. Орешкина и Г. С. Гриневича. Занимается «альтернативной историей», активный участник неоязыческого объединений. Т. наз. былины из Родовой клади Голяковых, с десяток раз процитированные Климовым, – это современный фальсификат одного из крупнейших и воинствующих российских неоязыческих группировок «Схорон еж словен». Их автор «Богумил Голяк», одна из самых зловещих персон в русском неоязычестве.

Главка «Скифы поклонялись женскому божеству» - это плагиат из статьи известного советского ученого филолога и ираниста 20 века В. И. Абаева Культ «Семи богов» у Скифов // Древний мир. Сб. статей академику В.В. Струве. М.: 1962. С. 445-450. Причем научная статья намеренно вульгаризируется. К примеру, Климов убирает слова с греческим написанием (экономия на типографской печати, вероятно). Выдергиваются точь-в-точь пассажи научной статьи и подменяется буквально одна фраза, к примеру, «культов дозороастрийского Ирана» на «древних культов Арората». Посредством подобной подмены происходит постепенная окультистская индоктринация читателя. Научный характер первоисточника полностью искажается непонятным воображаемым именем Арорат. Стандартная профессиональная научная статья, ее академические достоинства используется для потаенного введения в историческую дисциплину фэнтезийного этнонима. Основная методика: инородная дилетантская вставка в общую канву заимствованной профессиональной исторической статьи.

Главка «Арорат стала Скифией» это заимствования из Башкиров А. Историко-археологический очерк Крыма. // Крым. Путеводитель. Симферополь, 1914Представленный отрывок является очередной иллюстрацией общей методики Климова, с помощью которой фальсифицируются традиционные научные работы по истории. Берется статья, далее выдергиваются понравившиеся пассажи из контекста и к ним присоединяются ничем не связанные, совершенно фантастические выводы, заключения, «историософские» утверждения. В данном случае, силой ассоциативного мышления Климова соединяет исторические данные о культе Арея из заимствованной научной статьи с собственными фантазиями о некоей древней цивилизации под названием «Арорат». Еще одна особенность компилятивной техники Климова: он заимствует цитаты из различных абзацев определенной научной статьи и совмещает их свои абзацы. Можно было сказать, что это концентрированная выжимка, набор главных тезисов первоисточника, но в действительности это купированная по совершенно невнятным критериям чужая научная статья, разбавленная минимум домыслов и фантазмов Климова. Эта главка представляет яркую иллюстрацию «писательской» методики Климова. В скомпилированный текст из энциклопедических пассажей об истории скифов включатся некие выводы-домыслы Климова, никак не связанные с первоисточником ни стилистически («лошадь впереди телеги», суржик и пр.), ни содержательно. Таким образом, главка «Арорат стала Скифией» состоит из трех полностью заимствованных абзацев (два источника) и одного, слабого связанного с первоисточниками, авторского заключения относительно некоей ошибки Геродота.

Главка «Сарматы» имеет первоисточник «История Дона и Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 года // Ранний железный век в регионе». Здесь встречаются неверифицируемые фантазмы Климова, включённые в энциклопедическую статью. Домыслы Климова, не подтвержденные историческими источниками. Кстати, разбор домыслов и мифологических персонажей в Данкир О. «Персонажи древнеевропейской мифологии. По Климову». Публицистическая (желто-газетная) вставка об англосаксах и жителях Москвы должна каким-то образом подкрепить «теорию» Климова о существовании некоей цивилизации АрОрата, в контексте скомпилированного повествования о савроматах. Конец главы Заимствование из статьи Смирнов К.Ф. Скифы // Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 12. РЕПАРАЦИИ - СЛАВЯНЕ. 1969.

Глава «Гиперборея исчезает» начинается с тройного плагиата: Википедия с заменой «Скифское царство в Крыму и низовьях Днепра с центром в Неаполе» на «скифско-сарматское царство»; Башкиров А. Историко-археологический очерк Крыма. // Крым. Путеводитель. Симферополь, 1914; Практически буквальная рецитация «История Дона и Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 года // Ранний железный век в регионе». Но в заимствованном пассаже Климов подменяет термин «представители кобанской культуры» на фразу «жители Руси», тем самым, опять же на основании скомпилированных энциклопедических текстов проводит индоктринацию собственных историософских взглядов.

Далее главка «Киммерийцы наследуют Гиперборею». В ней этноним Киммерийцы связывается с воображаемым понятием «Арорат». Заимствование из «История Дона и Северного Кавказа с древнейших времен до 1917 года // Ранний железный век в регионе». «Срединные земли Арорат, кауравы», - все эти понятия вставляются чужеродный контекст энциклопедической статьи. Встречаются авторские конкретизации-домыслы; первоисточник «Северную лесостепную часть Скифии заселяли нескифские племена» он заменяет Оковецким лесом и пр.

Главка «Ведический напиток сома», заимствования из Жарникова С. В. Мы кто в этой старой Европе // Наука и жизнь № 5 1997 г с собственными минимальными идеологическими вкраплениями. C. В. Жарникова являлась сторонницей неакадемической арктической гипотезы, приверженцем которой является и Климов.

Главка «Спартанцы — наследники генетитической традиции Гипербореи». В самом начале заимствования из Гюнтер Г. Ф. К. Расовая история эллинского и римского народов, 1 Ю. Ф. Леманс Ферлаг. Мюнхен, 1929 г. с вкраплениеями про Арорат. Повсюду пассажи из Гюнтер Г. Ф. К. Расовая история эллинского и римского народов, 1 Ю. Ф. Леманс Ферлаг. Мюнхен, 1929 г. Кстати, Гюнтер Г. Ф. К. известен как немецкий антрополог оказавший влияние на расовую политику немецких национал-социалистов. Современники-учёные называли Гюнтера «фанатичным невеждой» и создателем «расистских фантазий». Шнирельман В. А. «Цепной пес расы»: диванная расология как защитница «белого человека».

Главка «Гиперборея становится легендой»: практически буквальное заимствование Гюнтер Г. Ф. К. Расовая история эллинского и римского народов, 1 Ю. Ф. Леманс Ферлаг. Мюнхен, 1929 г.; Коптев А. В. Античная цивилизация; Боспорское царство. Освоение региона и образование государства Источник этой реферативной статьи Молев Е.А. Эллины и варвары. На северной окраине античного мира; М.: ЗАО Центрполиграф, 2003; Е. М. ЖУКОВ и др.. ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ДЕСЯТИ ТОМАХ. ТОМ 2. ИЗДАТЕЛЬСТВО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. МОСКВА- 1958. 1956 с мелкими переделками

Главка «Угасание Гипербореи». Первый абзац представляет практически буквальное заимствование Гюнтер Г. Ф. К. Расовая история эллинского и римского народов, 1 Ю. Ф. Леманс Ферлаг. Мюнхен, 1929 г. с упоминанием «традиций Арорат». Второй, тоже заимствованный абзац из Гюнтер Г. Ф. К. Расовая история эллинского и римского народов, 1 Ю. Ф. Леманс Ферлаг. Мюнхен, 1929 с вставкой «Араты». Кроме того, абзац обрывается на очень наглядной фразе первоисточника «Тех, кто знает расовые взаимосвязи, не удивит совпадение его взглядов со взглядами индийцев и немцев», которая иллюстрирует антропологические взгляды автора, одного из идеологов «арийской» теории происхождения немецкого народа. Далее практически буквальное заимствование Коптев А. В. Античная цивилизация, опять же с добавлениями, совершенно чуждыми первоисточнику. Еще одна особенность: в один абзац соединяются два разнородных тематически пассажи, объединенных лишь темой античности. Главка заканчивается рецитацией первоисточнике Саратов И. Кто построил эти валы? Техника молодёжи 1981-08 с мелкими стилистическими изменениями. Как легко Климов присваивает себе чужие прозрения, интуиции, догадки, ассоциации. Такое сравнение Змиевых валов с Великой китайской стеной в статье Саратов И. Кто построил эти валы? Техника молодёжи 1981-08. Редкий случай, когда атрибуирована цитата, пусть и без оформления по научным стандартам ссылки. Дело в том, что в первоисточнике Саратов И. Кто построил эти валы? Техника молодёжи 1981-08 цитируется статья не Брокгауза, а из Большой Советской Энциклопедии.

Главка «Восток защищался от Запада?»; в начале ее замечание относительно расположения рвов и валов взято из Саратов И. Кто построил эти валы? Техника молодёжи 1981-08 Частичная рецитация Грицак Е. Н. Пекин и Великая Китайская стена. Вече,2005. Грицак Е. Н. - автор-составитель, редактор популярных справочных изданий. Здесь работает ассоциативное мышление Климова, «Сарматы» совмещаются с энциклопедическим дискурсом истории Китая. Перемешаны предложения трех абзацев Грицак Е. Н. Пекин и Великая Китайская стена. Вече,2005. Добавление Сарматии, встречающееся во многих местах данной главы. «К тому же в центральных провинциях Сарматии в середине II тысячелетия до н.э. началась смута. Вызвана она была религиозными реформами арийского царя Мелхиседека. Он стал вводить единобожие. «Перестройка» привела к ослаблению мировой державы ариев. Во многих колониях начались процессы дезинтеграции и межплеменные войны». Совершенное дикое, бессистемное смешение предложений из нескольких абзацей Грицак Е. Н. Пекин и Великая Китайская стена. Вече,2005. В оригинале «религиозные традиции, например, поклонение предкам, вера в духов, пристрастие к божественному синему цвету неба» подменено мифологическими «реформами» Мелхиседека. Сведения о мастерах «байгун» так переделаны, что потерялся первоначальны смысл.

Главка «Древнейшая диктатура». Перемешаны предложения трех абзацев Грицак Е. Н. Пекин и Великая Китайская стена. Вече,2005. Добавление Сарматии, встречающееся во многих местах данной главы. С дилетантским сравнением Цинь со Сталиным. Абсурдность в контексте истории Древнего Китая сравнения русских и китайцев усиляется упоминанием некиих «священников Руси» (рашасы). Мифологема разрастается, что называется, в геометрической прогрессии.

На основании представленных примеров можно смело утверждать, что «Гиперборея. Скрытая страна ариев» - произведение откровенного и безграмотного ПЛАГИАТА. И дело так и не дошло досудебный тяжбы лишь по причине малозначительности автора для сообщества «альтернативной истории». Все эти размышления указывают на фигуру «исторического дилетанта», переизобретающего классические исторические теории, развивающего антинаучные концепции, и пр. Хотя Климов модернизирует эту символическую фигуру; здесь фиксируется не просто переизобретение бредовых концепций, а, напротив, аккумулирование и тиражирование «альтернативных исторических теорий», оккультной рефлексии, как собственного интеллектуального контента. Это не какой-то искренний или заблудившийся в хаосе исторических фактов дилетант, но злонамеренный дилетант-манипулятор.